Дилетант. Дилогия - Страница 39

Римский-Корсаков всё спрашивал: не встречались ли там мы?.. Да уж наверняка в госпитале вместе валялись.

Много было офицеров воевавших в Шведской компании. Но больше всего меня сразило, когда мне представили поручика Ржевского, причём, тоже Александра, только Николаевича! Да, оказывается, что и Ржевских здесь больше, чем Ивановых. Примечательно, что сей факт даже никого не только не удивил, но его не сочли даже забавным. А что такого? В полку было трое Толстых, все трое были капитанами, двое были графами и, в добавок, они небыли родственниками… ну, разве что может отдалёнными. Да и Римских-Корсаковых оказалось тоже двое – ещё прапорщик Коля Римский-Корсаков. Ну, Колей он стал где-то после пятой. Кстати все Толстые, все Римские-Корсаковы и Ржевский воевали в Шведскую компанию.

В начале, как водится в таких случаях, наверное, во всех странах мира, командир полка поздравил меня с Георгием и капитанством, пожелал ещё орденов и, как принято было, или будет, говорить в моём старом прошлом – карьерного роста.

Офицеры на меня смотрели нормально, может и были завистливые взгляды, но я их не заметил. А как тут заметишь – я хоть и старался, но выпить со мной хотели многие и каждый хотел проверить, а точно ли я на протезах. Ну, левая рука понятно, но хожу-то я вроде нормально. Ага, знали бы они, чего мне это стоит!

После пятой, как бывало, бывает и будет, народ разбился на группы по интересам и друг друга уже почти не слушал.

Ну и, естественно, начали разводить меня на анекдоты. Пришлось рассказать тройку.

«Граф Мышкин пришёл к врачу с жалобой на мужскую слабость.

– А сколько Вам лет, Ваше сиятельство? – спросил доктор.

– Семьдесят.

– А сколько раз в неделю Вы имеете женщину?

– Ну… два – три.

– Да в Вашем возрасте это прекрасно.

– А вот князь Нулин говорит, что имеет женщину каждую ночь, а он меня гораздо старше.

– Так и Вы говорите! Кто Вам мешает?».

Два других были более… мужские.

Но любителем анекдотов, к моему приятному удивлению, был не я один – капитан-поручик Горчаков (уж не будущего ли Канцлера папаша?) оказался тоже изрядным знатоком и, самое главное, прекрасным рассказчиком.

Вот один, более-менее приличный.

«Барин с барыней забавляются в постели. Слуга стоит рядом с кроватью, держит свечку. – Хорошо ли тебе, барыня? – Плохо. – Ванька, встань справа! Через некоторое время: – Хорошо ли тебе, барыня? – Плохо! – Ванька, встань слева! Через некоторое время: – Хорошо ли тебе, барыня? – Плохо! Барин – слуге: – Дай сюда свечку, а сам ложись на мое место! Сам со свечкой стоит у изголовья и через некоторое время спрашивает: – Хорошо ли тебе, барыня? – Ой, хорошо, хорошо! Барин – слуге: – Учись, дурак, как свечку держать надо!». Я этот анекдот слышал и в своей старой реальности. Вот уж не думал тогда, что ему столько лет.

В общем, как скажет товарищ Сухов – вечер прошёл в тёплой дружеской обстановке. Надрался я славно.

Но, самое главное – я, вроде, нигде не прокололся.

Утро… Нет, голова не болит, но состояние… общего дискомфорта. Лежу, думать ни о чём не могу. Во рту видимо ночевали все десять моих племенных коров, да плюс три бычка.

О-хо-хо, грехи мои тяжкие…

Я хоть ничего вчера не брякнул? Ну, типа «комбат» или «старлей»? Сейчас так не говорят.

Нет, вроде нет. Разговоры про баталии вроде и велись, как водиться среди принявших на грудь офицеров, но я только слушал. Пытался, правда, Чичерин расспросить, как меня ранило, сам он во время штурма получил три ранения – первое в руку перед Килийскими воротами, а два других уже в самой крепости. Я от ответа ушёл, сославшись на контузию. Помню, мол, только, как бегу со своими егерями к Бросским воротам и вдруг меня что-то подкидывает вверх, а дальше как обухом по голове, ничего не помню. Мы с ним выпили за графа Суворова, чуть посплетничали, почему ему, в смысле – Суворову, за Измаил не дали фельдмаршала, но тут с анекдотами влез Горчаков, и мы разошлись. Потом выясняли с Ржевским, который Александр Николаевич, не родственники ли мы. Потом кто-то предложил поехать к девкам. Когда я ехать отказался, меня стали подначивать, мол, а только ли ноги мне турки оторвали? Я сделал вид, что обиделся. – «Я правильно понимаю, что интерес к чужим бедам для Вас в порядке вещей?» – На шутника зашикали, а потом мы с ним вроде выпили мировую. Потом, помню, кто-то помогал мне идти к карете. Вроде всё.

Нда, к девкам… Ага, а как, интересно, они представляют интимные отношения женщины с калекой? Хотя бы рассупонивание протезов!… Да, я комплексую. И что? Такое выдержать может, наверное, только жена. Только любящая жена!… А ещё я страшно боюсь заразиться – средств предохранения сейчас никаких, а сифилис уже кто-то изобрёл. Да и как, а главное чем здесь лечиться?

Медицинскую подготовку в училище у нас вела очаровательная женщина-врач. И первая её лекция, ещё на курсе молодого бойца, была про венерические заболевания. От любовных похождений это, конечно, нас не остановило, но я хорошо запомнил, что более-менее успешно лечить сифилис начали только в двадцатом веке.

Хорошо, конечно, валяться в постели, но ведь надо и совесть иметь – я ведь в гостях, в конце концов. Хоть и у sang de la mère, но тем не менее.

Надо себе квартиру подыскивать. Не хватало, чтобы про нас сплетни пошли. Я хоть официально и её крестник, но у людей языки злые. Пойдут слухи, что Дашкова на старости лет себе молодого любовника завела, поди опровергай их потом. А то, что у любовника ног нет, так это только придаст сплетням особую пикантность.