Дилетант. Дилогия - Страница 41

Любопытно, почему на трёх? Они что в один влезть не могли?

В июне 1773 года Екатерина II официально попросила у матери принцессы руки ее дочки для своего сына. Та, разумеется, не отказала императрице, и в августе состоялась помолвка. Перед этим Вильгемина перешла в православие и стала называться Натальей Алексеевной. Тогда же прусский король Фридрих Великий сострил: «Екатеринизированные русские произвели натализацию моей родственницы». В сентябре в Казанском соборе столицы состоялось венчание молодых.

Молодая жена оказалась деятельной натурой. Она развеивала фобии мужа, вывозила его на загородные прогулки, на балет, устраивала балы, создала свой театр, в котором сама играла в комедиях и трагедиях. Словом, замкнутый и нелюдимый Павел ожил с молодой женой, в которой души не чаял. Великий князь ни разу изменить ей не посмел. Он действительно женился по любви и был счастлив.

В свою очередь Наталья Алексеевна тоже была вполне довольна своим положением, но и была себе на уме. Великая княгиня, по замечанию Дашковой, «была хитрая, тонкого, проницательного ума, вспыльчивого, настойчивого нрава женщина». Она «умела обманывать супруга и царедворцев, которые в хитростях и кознях бесу не уступят».

В общем, Павла Петровича ждала та же участь, что и его официального батюшки – участь рогоносца.

Наталья Алексеевна завела себе любовник – графа Андрея Разумовского, который сопровождал ее ещё по дороге из Дармштадта. Он был лучшим другом Павла, и тот по доброте душевной позволил ему поселиться рядом с апартаментами Натальи Алексеевны.

Нет, ну не кретин, а?

Всё-таки это, по-видимому, наш Павел.

Наконец, Наталья Алексеевна забеременела, и свекровь стала ждать внука – надежду российского престола. С нетерпением ждал его и Павел, ведь получить ребенка от любимой женщины – это такое счастье! В один из апрельских дней 1776 года у нее начались схватки. Тяжелые роды продолжались пять дней, но Наталья так и не смогла разрешиться. Когда ей сделали кесарево сечение, ребенок уже умер в утробе матери. Промучившись еще некоторое время, она скончалась.

Великой княгине был всего 21 год. Гроб с телом покойной выставили для прощания в Александро-Невской лавре, там же и похоронили. Как только Наталья Алексеевна скончалась, Екатерина немедленно обыскала ее кабинет, нашла в нем переписку с Разумовским и изъяла ее. Павел очень любил свою жену и так переживал ее смерть, что чуть не лишился рассудка. Екатерина не могла на это смотреть и, чтобы положить конец его переживаниям, передала сыну связку писем, найденную в потайном отделении письменного стола невестки. Прочитав их, Павел только теперь поверил, что между Разумовским и его покойной женой существовала прочная любовная связь, и что отцом ребенка, из-за которого и умерла Наталья, вполне мог быть Разумовский.

Прочтя эти письма, Павел так расстроился, что даже не пришел на похороны своей жены. Дашкова говорит, что именно с этого момента Павел «пришел в состояние душевного расстройства». Этому, вероятно поспособствовали и лошадиные дозы опиума, которыми пичкал его граф Разумовский; наркотик, как известно, очень влияет на психику людей. Из нежного и отзывчивого юноши он превратился в психопата с крайне неуравновешенным характером. Павел был буквально раздавлен предательством столь любимой им жены. А еще и предательство друга…

Однако жизнь продолжалась. Павел, как ни странно, быстро утешился, но крепко запомнил урок.

Сразу же после смерти невестки Екатерина стала искать сыну новую жену. Выбор её пал на Софию Доротею Августу Луизу Вюртембергскую, естественно принцессу, естественно немку. Девочке шёл семнадцатый год.

Акция по новой женитьбе Павла прошла стремительно. Уже через два месяца после гибели Натальи Алексеевны молодой вдовец отправился в Берлин за новой невестой.

Принцесса София полностью оправдала его надежды.

Ну что тут сказать? Влюбленному юноше, только что пережившему семейную трагедию, конечно же, хотелось увидеть свой идеал в новой невесте. И он опять не замечал очевидного. Семнадцатилетняя девушка имела «ум солидный» и делала все, чтобы понравиться Павлу – наследнику русского престола. Зачем ей прозябать в каком-то германском карликовом Вюртемберге, ей нужна была великая империя, Россия, и она делала все, чтобы угодить Павлу, даже о геометрии рассуждала с умным видом. Хитра София, которая теперь Великая княгиня Мария Федоровна, ох хитра, и себе на уме…

Мария Федоровна родила Павлу Петровичу уже семерых детей – двух мальчиков – Александра и Константина, и пять девочек – Александру, Елену, Марию, Екатерину и Ольгу. Ольге идёт только девятый месяц.

А вот зачем девочку было Александрой называть, когда уже есть мальчик Александр?

– Александр Фёдорович, к Вам пришли.

– Кто?

– Штиглиц Николай Ла-за… Ла-за-ру… Ла-за-русович. – Филимон прочитал по слогам.

Глава 4 (1793 март)

Всегда есть с одной стороны и с другой стороны.

– История, штука занятная. Я, так понимаю, её вам преподавал Фёдор Цезаревич Лагарп?

– Да, Фридрих Цезарь Лагарп, – Поправил меня Александр.

Ох, что-то не складывается у меня с ними. Они как-то настороженно ко мне относятся. Видно же, что Лагарп для них авторитет. А тут приходит почти из ровесник и начинает копать под авторитета.

– Видите ли, Ваше высочество, я нисколько не сомневаюсь в компетенции месье Лагарпа, но… источники, которыми он пользуется, писали люди… В отношении истории есть одна любопытная штука – историю делают люди и люди же об истории пишут, но это не одни и те же люди… Кроме того – людям свойственно ошибаться, просто ошибаться, без всякого злого или доброго умысла. Вот послушайте одну историю. Молодой католический монах принял постриг, и в монастыре первым его заданием было помогать остальным монахам переписывать от руки церковные уложения, псалмы и законы. Поработав так неделю, монах обратил внимание, что все переписывают эти материалы с предыдущей копии, а не с оригинала. Подивившись этому, он обратился к отцу-настоятелю: – Падре, ведь если кто-то допустил ошибку в первой копии, она же будет повторяться вечно, и её никак не исправить, ибо не с чем сравнить! – Сын мой, – ответил отец-настоятель, – вообще-то мы так делали столетиями. Но, в принципе, в твоих рассуждениях что-то есть! И с этими словами он спустился в подземелья, где в огромных сундуках хранились первоисточники, столетиями же не открывавшиеся. И пропал. Когда прошли почти сутки со времени его исчезновения, обеспокоенный монах спустился в те же подвалы на поиски святого отца. Он нашел его сразу. Тот сидел перед громадным раскрытым томом из телячьей кожи, бился головой об острые камни подземелья и что-то нечленораздельно мычал. По покрытому грязью и ссадинами лицу его текла кровь, волосы спутались, и взгляд был безумным. – Что с вами, святой отец? – вскричал потрясённый юноша. – Что случилось? Celebrate- простонал отец-настоятель, – слово было: «celebrate», то есть «радуйся» а не «celibate»!