Дилетант. Дилогия - Страница 4

Вот это надо серьёзно и срочно обмыслить. Я аж закрыл глаза.

Дело в том, что я, тот я, из 21 века, родился в селе Навля Шаблыкинского района Орловской области. И родился я 18 марта. А село Навля в 18 веке называлось Алексеевское. Кто и зачем его потом переименовал ни в 20, ни тем более в 21 веке уже не знали и, почему-то никаких записей в архивах не сохранилось по этому поводу. Известно было, что в 1785 году была построена церковь на средства помещика здешнего, отставного капитана Фёдора Петровича Ржевского. Стало быть, я Ржевский? Раз я Александр Фёдорович, значит сын. А где же дражайший папаша? А мать? Как спросить?

Это что ж тогда получается?.. Какая-то мысль где-то вертится в голове, вот чувствую, что это может объяснить случившееся, а поймать, услышать её не могу.

Ладно, отложим.

Вернулся Степан с подносом, на котором стояла какая-то посуда.

– Не извольте гневаться, Александр Фёдорович, дохтур велел Вас только куриным бульоном кормить покедова.

– Ну что ты, Степан. – Я сделал, как мне думается, соответствующее выражение лица. – Только хлеба немного можно?

Степан, без каких либо внешних усилий, как ребёнка приподнял и усадил меня, прислонив к спинке кровати, предварительно обложив подушками. И начал кормить, поднося корту с начало хлеб, а потом ложку с куриным бульоном. Моя попытка взять в руку хотя бы хлеб успехом не увенчалась.

– Спасибо, Степан, довольно. Как это со мной случилось?

– Так сам-то я не видел, а солдатики рассказывали, что аккурат перед воротами Вам и прилетело турчанское ядро. Да ещё говорили, как подбросило почитай под самые небеса, да озимь и ударило. Думали, что вы помёрли. Дык и правду сказать на Вас живого места не было, всё в кровиши. Там перед воротами много полегло, от Вашей полуроты почитай никого и не осталось. – Он помолчал, о чём-то на секунду задумавшись. – А когда ужо похоронщики начали собирать, Вы вроде как застонали, ну оне меня и позвали, а уже в лазарет мы Вас вместе отнесли. А там…

– Всё Степан, спасибо, ступай, я посплю немного, устал. – Вяло сказал я, уже засыпая.

И провалился, как в омут, в вязкий как гудрон сон.

Это было вчера.

А сегодня я проснулся под Окуджаву.

И как только сон и явь, наконец, разделились, меня сразу же охватила смертельная тоска. Именно, смертельная, от которой хотелось выть и биться головой о стену. Если «всё» – это земля на крышке гроба, а остальное можно исправить, то в моём случае нынешнее положение и есть «всё».

Но не мысль о смерти меня ТАМ была так убийственна, а понимание того что всё что я любил, чем дорожил там… нет не умерло, а… исчезло. И исчезло навсегда. Я больше НИКОГДА не увижу жену, дочь, внучек. НИКОГДА!!! А мать? Старушке 90, ей осталось-то всего-ничего. А тут смерть сына.

У-у-у… …

…… … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … … …

Всё, кончай истерику. Будь мужиком.

Давай спокойно, без эмоций проанализируем ситуацию. Ты ехал, то есть я ехал домой из Самары, проехал через Пензу, причём через саму Пензу, а не по окружной. Выехал из Самары поздновато, позже, чем рассчитывал, в Пензе был, уже смеркалось. Пока заправился, пока перекусил, стало темно. И была ж мысль плюнуть на всё и заночевать в мотеле… Нет, поехал… блин, на свою голову. Трасса вполне приличная, прямая, покрытие сухое, время ещё не позднее. Километров через пятнадцать, то есть минут через 8 – 10 после плаката «Доброго пути» увидел на встречу фары, последнее что помню – большие буквы MAN…

Кто виноват, я или дальнобойщик? В принципе, уже не важно. Один из нас или заснул, или отвлёкся не вовремя. Бывает, знаете ли – приёмник переключить, диск поменять, сотовый зазвонил – вроде доли секунды, а в ненужное время в не нужном месте и… 1 миллион с четвертью по всему миру!… в год!

«Звонок в дверь. Мужик открывает дверь, а на пороге смерть стоит. Только не в чёрном балахоне, а вся в ленточках, бантиках, с шариками надувными и кастрюлей на голове вместо капюшона. – Ты кто? – спрашивает мужик. – Я – твоя смерть. – Боже, какая нелепая смерть!»

Нда, в гости к богу не бывает опозданий.

Так, со мной всё понятно – погиб в автомобильной катастрофе.

Теперь мой… кто он мне?.. Реципиент?..Нет, реципиент, это который получает. Альтер-эго? Нет, альтер-эго у меня всегда был, я с ним постоянно спорю. Скорее – донор.

Так вот, мой донор в декабре вроде бы 1790 года (надо как-то число и год уточнить) пошёл на штурм… Звучит-то как – «пошёл на штурм»…

Нет, у него хоть не так глупо, как у меня. А если разобраться, так для офицера вообще прекрасная смерть (ну вот что в ней может быть прекрасного?). В бою, ведя за собой солдат.

И где-то в тонких материях мироздания наши «ego» и поменялись.

Лежит ли поручик Ржевский Александр Фёдорович в пензенской реанимации или нет, я, по-видимому, никогда не узнаю.

А вот то, что майор Советской Армии в отставке находится в 18 веке в селе Алексеевском какого-то уезда, а может волости, Орловской, наверное, губернии – это, как будут говорить в Одессе, картина маслом.

Так, что мы имеем?

Разделим информацию на две части. Правая часть – плюсы, левая – минусы. Как Робинзон Крузо делал.

Минусы: – я безногий калека, я ничего, или почти ничего не знаю о времени и месте куда попал и,.. и на первый взгляд всё. Всего два минуса, но правда, всем минусам минусы, первый вообще все плюсы, если они будут, перечеркнёт.

Плюсы: – я жив. Тоже, между прочим, ничего. Я молод. Рука, которую я рассматривал, принадлежит явно молодому человеку. Я не беден. Ну, раз уж барином называют, наверное какие-то материальные ресурсы имеются.